Наказание — смерть [= Расплата за смерть; Ангел мщения ] - Нора Робертс

– Если выяснится, что взлома не было, – проговори­ла она, въезжая в подземный гараж Управления поли­ции, – значит, преступник знал пароль.

– Откуда он мог его знать?! – воскликнула Пибоди. – Ведь это означало бы, что убийца…

– …тоже полицейский, – закончила Ева мысль своей помощницы. – Совершенно верно.

Пибоди изумленно воззрилась на начальницу:

– Но вы же не думаете, что…

– Послушай, полицейское расследование – это не просто осмотр трупа. Это длинный список подозревае­мых, возможных мотивов убийства. Ведя расследование, ты вычеркиваешь из этого списка пункт за пунктом, су­жая круг потенциальных преступников, и, когда в нем ос­тается только одно имя, ты находишь убийцу. Это долгий процесс, похожий на составление мозаики – эдакой го­ловоломки, состоящей из многих кусочков: мотива, места и времени преступления, жертвы, возможного убийцы… Ты прилаживаешь их друг к другу так и сяк, и когда нако­нец они складываются в единое целое, преступление рас­крыто.

Некоторое время Ева молчала, потом снова заговорила:

– Мы с тобой сейчас разрабатываем только одну из множества возможных версий. Так что пока не говори об этом предположении никому, держи все при себе. Мы бу­дем складывать эту головоломку, но если полученная кар­тинка скажет нам, что убийца – действительно полицей­ский, нам от этого никуда не деться.

– От одной только мысли об этом мне уже делается плохо!

– Я тебя понимаю. – Ева открыла дверь и вышла из машины. – А теперь займемся делом. Распорядись, чтобы Льюиса привели в комнату для допросов.

Ева купила в буфете малосъедобное нечто, продавав­шееся под видом вишневого пирога, и направилась в ком­нату для допросов, держа в руке большущую чашку кофе. Не того гнусного пойла, что наливали в буфете, а настоя­щего, из запасов Рорка. Она знала, что его аромат спосо­бен поставить на колени кого угодно.

Усевшись за стол напротив Льюиса, Ева одарила его пленительной улыбкой. Пибоди встала около двери и включила диктофон.

– Доброе утро, Льюис. Чудесный сегодня денек!

– А я вроде слыхал, что дождь идет.

– Что ж, дождь очень полезен для цветов. Как тебе спалось?

– Отлично.

Ева опять улыбнулась и сделала глоток из своей круж­ки. От ее взгляда не укрылось, что под глазами Льюиса за­легли глубокие тени. Судя по всему, в эту ночь Льюису удалось поспать не больше, чем ей самой.

– Итак, в нашу последнюю встречу мы говорили о том, что…

– Хрен я вам скажу что-нибудь без своего адвоката!

– Я тебя не прошу говорить «хрен». Пибоди, прокрути пленку и убедись, что я не просила арестованного гово­рить мне слово «хрен».

– Кончайте дурочку валять! Со мной такие номера не проходят. Я свои права знаю, и говорить мне с вами не о чем.

– Ну что ж, пользуйся своими правами, пока можешь. Потому что в тюряге строгого режима, где ты скоро ока­жешься, эти права стоят не больше использованного пре­зерватива. А ты там окажешься, я тебе это обещаю! Я заса­жу тебя за решетку, чего бы мне это ни стоило! Так что молчи, если хочешь, а я, если не возражаешь, поговорю. Итак, ты обвиняешься в участии в преступном сговоре с целью похищения офицера полиции.

– Вы этого не докажете! Мы до вас и пальцем не до­тронулись.

– Тем не менее, меня преследовали на огромной ско­рости четверо вооруженных бугаев и пересекли при этом границу между двумя штатами. Я могу перевести это дело в категорию федеральных преступлений, и, думаю, ребята из ФБР с огромной радостью вонзят зубы в ваши задницы. С твоим послужным списком ношение запрещенного за­коном оружия – вполне достаточный повод отправить те­бя на каторгу с первым же эшелоном. Прибавь сюда хра­нение наркотиков…

– Я не употребляю наркотики!

– Они находились в машине, которой ты управлял. Ошибся ты, Льюис! Если бы ты ехал в ней пассажиром, то, возможно, и смог бы отвертеться от наркоты, но ты сидел за рулем, да еще был вооружен. Так что плохи твои дела. Когда тебя будут грузить в тюремный фургон, Рикер тебе даже ручкой на прощание не помашет.

Льюис вспотел, но все же не сдавался.

– Мне нечего сказать, – буркнул он.

– Я это уже слышала. Наверняка адвокат надавал те­бе кучу обещаний. Сказал, что если тебе и дадут срок, то совсем небольшой – лет пять, максимум семь, а потом хозяин щедро вознаградит тебя за отсидку. Сказал, что они обработают политиканов и устроят так, чтобы тебя поместили в самую лучшую тюрьму с санаторными усло­виями. Сказал, что ты выйдешь на волю богатым челове­ком…

Льюис смотрел на Еву налитыми кровью бычьими гла­зами, и ей стало ясно, что она попала в точку.

– Так вот, мой хороший, все это чистой воды вранье! Думаю, у тебя хватило ума, чтобы подумать об этом ночью и прийти к тому же выводу. Как только ты окажешься за решеткой, твоя судьба перестанет волновать твоих хозяев. А ежели ты начнешь возмущаться и качать права, кто-ни­будь из твоих сокамерников получит с воли записочку и незаметно воткнет тебе в почку нож во время прогулки. Или произойдет несчастный случай в душевой: ты по­скользнешься на мокром полу и сломаешь себе шею. Но в любом случае тебя вынесут из тюрьмы ногами вперед.

– А если я буду слишком разговорчивым, то откину копыта еще раньше, чем туда попаду!

Вот она, первая трещинка в толстой скорлупе, в кото­рую он забрался! Ева подалась вперед:

– Тебе будет предоставлена защита в рамках програм­мы по защите свидетелей.

– Чушь все это! Он меня и на дне морском отыщет.

– Он не волшебник, Льюис. А вот я предлагаю тебе очень выгодную сделку: ты сообщишь мне то, что меня интересует, а я гарантирую тебе полную безопасность, свободу и новую жизнь в любом месте планеты по твоему выбору.

– А почему я должен вам верить?

– Потому что ты мне нужен не мертвый, а живой. Ве­сомая причина, не так ли?

Льюис облизнул губы, но ничего не ответил.

– Кроме того, мне кажется, что у Рикера не все в по­рядке с головой. Тебе так не кажется, Льюис? Разве не ду­рацкий поступок – послать вас четверых в погоню за мной? – Ева помолчала, давая Льюису время обдумать сказанное. – Он малость чокнутый, Льюис, и ты это сам знаешь. Вы, по его мнению, опростоволосились и заслуживаете за это наказания.

Льюис соображал медленно, но он действительно ду­мал о том же всю ночь напролет, ворочаясь на узких нарах в крохотной темной камере, и в итоге пришел к выводу, что Рикер и впрямь псих. И еще ему очень не нравился бе­гающий взгляд рыбьих глазенок Кенарда. А за Рикером давно закрепилась мрачная слава человека, который не прощает своим подчиненным ошибок.

– Ну что, может, все-таки поговорим?

– Черта с два мы поговорим, Даллас! Сначала обес­печьте мне безопасность. Я не скажу ни слова, пока не увижу своими глазами документ о том, что на меня распространяется программа по защите свидетелей. Вы дади­те мне новое имя, новое лицо и сто пятьдесят тысяч дол­ларов наличными.